---

Уж третий год блудный сын не возвращается домой, третий год его фигура слоняется средь густых кущ. Стоит ли говорить про чувства его родители, которые он смешал с грязью? Да, с тех пор он был ведом только страхом. Это чувство ведёт за собой многих, и, если ему дать слишком большую волю, начинает командовать твоей жизнью, разрушая последние кусочки "нормальности".
В самом начале его скитания были похожи на бесконечный бег. Парень постоянно менял точку своего пребывания, не задерживаясь на одном месте больше половины дня. Если бы он остался бы чуть-чуть подольше — какой-нибудь чрезмерно настойчивый маг его бы обнаружил. О, какие способы Дагмар только не использовал, чтобы скрыть своё присутствие... Свою одежду он отправлял "мариноваться" в муравейник, чтобы она потеряла свой прежний запах; специально нарывал себе полынь, смешиваясь с привычным запахом лесов. Как же повезло беглецу, что он ушёл цветущей весной! И дело не только в разнообразии ароматов, которые тоже помогали сбивать след. В первые месяцы предатель своей семьи ни разу не развёл костёр и не разбил полноценной лагерь. Впрочем, природа всегда был готова поделиться своими дарами, тебе остаётся уметь их принять. Выжить на одной утренней росе да не дозревших плодах (которые приходится отвоевывать у птиц) — невозможно. Такой суровой порой он опускался до мародёрства, опустошая чужие силки для дичи.

Так и прошли первые два месяца в изгнании. После, как-то неестественно резко, группы по его поиску перестали собирать. Зеленоволосый господин больше не встречал в своей обители толпы из чужаков, кричащих его имя и равномерно прочёсывающих массив. Лишь изредка какие-нибудь особо полоумные приключенцы, решив, что достаточно сильны и ловки, а также невероятно умны, следовательно, без проблем вернут пропавшего живым или мёртвым. Только все они забывают про одну важную деталь... Лесов много, а мальчик один. Искать его было труднее, чем иголку в стоге сена.

И почему же на сердце так больно жжет, когда он вспоминает о безутешных родителях? Может, спустя столько времени они наконец-то забудут его бесполезное имя, вычеркнут из своей памяти его чересчур летящую походку?
Но это уже не важно. Всё, что было — то уже прошло. Пора взглянуть на его настоящее, к чему пустые рассуждение об уже минувшем?

День для длинноволосого юноши уже клонился к концу. Солнце медленно плыло на своей лодке, рассекая бортами небесную гладь, постепенно приближаясь к своему горизонту "никогда". Может, однажды, оно сможет доплыть до недостижимой пристани, к которой ведёт кривая. Остаётся только верить в это, наслаждаясь мягким светом, обволакивающим, словно пух. Когда же ещё может выпасть такая возможность! Дагмар свою голову вверх, закрывает разноцветные глаза, и полностью отдаёт себя солнцу. Над золотистым морем он расправляет руки, воображая, что всё же смог отрастить крылья... И ветер подыгрывает! Обдувает его со всех сторон, пытается подтолкнуть или сбить мальчишку с ног, и он ещё не знает, поддаться ли ему или сопротивляться.  Резкий всполох. Секундная тишина. Через глубину леса, разрывая рыболовную сеть пространства на тысячи кусочков, поднимая вместе с собой воздух когда-то уставившуюся пыль и едва-едва державшуюся листву. Подхваченные резкими взмахами, листья закрутились в случайном танце, переплетаясь между собой, а после медленно-медленно опускаясь на землю.
Звери не могли так среагировать из-за ерунды, никто не стал бы неожиданно срываться с места, если бы не... Люди. Кажется, он слышал отдаленный взрыв. Только человечество способно ворваться в чужой и навести столько шума, будто кроме них никого и не существует. В них не осталось никакого уважения ни к себе, ни к окружающим. Истребление ради истребления, уничтожение ради уничтожение. Конечно, в мире осталось много вещей, которые никогда не будут заменены магическими, но... Разве всё это стоит того, чтобы врываться в чужой приют и приносить сюда разруху?!
Постой-ка, но разве же Дагмар, ещё некогда Джастин, не поступил ли точно также? Ворвался сюда и, не отдаваясь незнакомому для многих чувству жалости, беспощадно мял мягкую траву, не созданную  для людской обуви. Как-то испугавшись, что по характерным рефленным оттискам на подошве его будет легко отыскать, он просто-напросто сплавил ненужную одежду вниз по течению реки. Пусть лучше думают, что он утопился или разбился о камни, чем продолжают поиски ещё живого тела!
Резкое осознание чего-то недостающего неожиданно поразило зеленоволосого. И правда... Его верный компаньон, Игнар, уже как минут пятнадцать должен был закончить свой привычный облёт и характерным клёкотом дать понять, выследил ли он какого-нибудь прямоходящего или нет. Всё это  — отработанные за годы совместной жизни жесты, немногие из тех, к которым они привыкли. Отчаянно всматриваясь в однообразие неба, парень тешил себя надеждами, что вот-вот и там, из-под сереющего облака вылетит знакомая белая точка, и, прокричав что-то понятное лишь им двоим, приземлиться на протянутую руку, словно на жёрдочку. Зря. Спутник так и не собирался возвращаться, оставляя носителя нежеланной силы в полном одиночестве.
Дурость ли! Его единственным другом в этом месте оставалось животное, которое и двух слов на понятном ему языке связать не может, что уж и говорить о полноценном разговоре об экзистенциальных вопросах бытья. Иного выбора не было, остался один путь: отправиться на звуки взрыва. Рыбкой нырнув в крону деревьев, Дагмар полностью опустился на крепкую ветку и, секунду погодя, спрыгнул с дерева. Здесь эти короли среди прочих растений явно предпочитали демократию или, в крайнем случае, коммунизм, охотно отдавая свои бюллетени за партию, пропагандирующую равенство. Иначе уж точно объяснить, почему здесь все деревья находились настолько близко, что образовывали целые переплетения из ветвей, да ещё и обладали почти одинаковым ростом. Будто кто-то одновременно возвёл эти зелёные в стены... В надежде спрятать что-то? Желая потеряться самому?
Здесь, на земле, тлели угли его дневного костра для приготовления пищи. В них он с горсткой закопал свежую, собственноручно пойманную рыбу, в надежде как следует прокоптить её. Конечно, делает он подобное не в первый раз. Впрочем, вкус у этого блюда не самый приятный. Смешиваясь с углями и золой, ничем не обернутая рыба получала характерный горьковатый привкус и оставляла порошок из угольной пыли на языке. Дагмар никогда не был ханжой или особой привередой, даже в детстве следовал золотому правилу “дают — значит ешь.” Да и в таких условиях нет нужды показывать свой нрав и “фукать”. Неженки долго не живут. На всяких случай, Дагмар поднял с земли случаю ветку и разворошил свой догорающий костёр, просто для того, чтобы проверить степень готовности рыбы. Последняя под воздействием физической силы и быстрых движений, совсем развалилась на кусочки, впитывая в себя всё больше и больше угля. Удовлетворенно кивнув самому себе, уже эксперт по выживанию осторожно положил ветку для углей рядом с деревом, будто она являлась его самым дорогим сокровищем. Главное, чтобы за время его отсутствия дикие звери не подумали дотронуться до его пищи. Ведь даже здесь за ним всегда следили тысячи таких же скрывающихся глаз...
Им были заучены все тропы и места наизусть, не приходилось даже смотреть под ноги. Пускай к нему и тянулись со всех сторон кривые руки веток, отрок Фрида Джастина и Каны Альбероны. Они цеплялись за тонкие одежды туники, рвали её и тянули к себе, но Дагмар был непреклонен. Он не станет помыкаться перед этой, пускай и великой, но силой природы. В этом месте он слегка повернёт вправо, чуть дальше придержит колючее растение, здесь перепрыгнет через неглубокую яму... Выученные шаги, словно надоедливая песня всегда крутились у него в голове. Даже подходила к резко появившемуся в его голове ритму:”И раз... и два... и три...” Словно олень, гордый и благородный, он слегка прискакивал при шагах, пока в какой-то момент резко не замер.
Не ты ли так сильно хотел отыскать своего спутника? Почему замер, словно вкопанный?
Нет, то, что он сейчас испытал нельзя было спутать с чем-либо. Это была боль. Если у остальных людей только шесть видов чувств (зрение, слух, обаяние, вкус осязание, интуиция), то не по своей воли Дагмар был наделён дополнительным чутьём. Он всегда очень хорошо чувствовал боль, особенно ту, которая уже вырвалась на свободу. Она звала и манила его, будто хотела сама стать его частью. Это были не те привычные виды рези, к которым привыкаешь в лесу. Обычно он мог понять отголоски физической боли животных попавших в капкан или узреть агонию у умирающего. Каждая боль необычна и сама по себе индивидуальна, но эта... она не похожа на то, с чем он сталкивался до этого. Она переливалась всеми цветами: от мрачного индиго до жгучего алого цвета. Захлестывала, как волна, пела тугим металлом. То звенела у него в голове, то стремительно обрывалась и камнем падала вниз, неожиданно замолкая. В другие моменты она была похожа на недозревшую гнойную рану, на которую нудно и долго давили. Иной раз оборачивалась перезрелым виноградом, который не желали есть даже птицы; оставшимся у обочины жизни, выброшенным и ненужным жалким предметом, истрепанным среди лучей веков. Это было так сильно похоже на музыку, что стонущая под смычком скрипка смешивалась с болью, как растворимый кофе с водой.
Словно крыса, идущая на зов своего крысолова. Пускай где-то выси и распускается воем белый ястреб, сам прилетевший на беззвучный клич хозяина. Его изначальная цель уже не важна. Ему так хотелось прийти к истоку этих необычных мук, взглянуть в него, словно в мутную воду. Удастся ли ему найти в этом своё отражение?
Поддавшись течению своего влечения, Дагмар залезает на дерево и уже уверенными прыжками с ветки на ветку, передвигается вперёд, куда-то туда... Там, где бушует вихрь концерта.
И вот, среди обвешенных густыми изумрудными украшениями веток, он замечает... девушку. Вся эта боль, все эти эмоции — всё это исходит из неё. Она — это горный родник, бьющий настоящим ключом безнадёжности. Но что-то необычное видеться ему в этой, казалось бы, хрупкой и юной фигуре.  Разве она одна способна вмещать в себя столько ощущений, когда играет так, словно является настоящим оркестром? Как и её белые волосы, впитавшие в себя все цвета своего сумеречного окружения, так и она сама окрасилась своим цветом уныния. Дагмар сам того не замечает, как быстро перебрался он на ближайшее к ней дерево. Сначала он пытался спокойно сидеть, впитывая в себя все эти звуки, но желание взглянуть в лицо исполнителю и дирижёр в одном лице сыграло с ним злую шутку. Перевесившись через свою “перекладину”, он повис вниз головой, прямо на девушкой и стал тянуть к её лицу руку, будто это было бы достаточно, чтобы вытереть глубоко въевшиеся слёзы.

Отредактировано Дагмар Джастин (2021-07-28 19:56:51)

Ох, как же Дагмару был хорошо знаком этот неповторимый раж, когда в запале начинаешь любить эти ощущения. Проникаешься ими, будто они и составляют всё твою жизнь и длятся ровно столько, сколько существуешь. Иногда даже забываешь, что другие чувства существовали, что когда-то ты видел и нежность с лаской, что мог злиться или смеяться...  Словно пустой сосуд, который неожиданно заполнился водой, легко принявший все изгибы так, будто и всегда находилась где-то рядом, под боком.
Заходя в него, не сразу и вспоминаешь о существовании "какой-то там" реальности, потом на ум приходит и жизнь, а там тебя встречает и твоё предназначение и, будто приглашая на танец, легонько обнимает за талию...

Кажется, пелена наваждения медленно спадает со светлых зрачков, пока зрачки медленно заливаются удивлением. Неужели острота эмоций настолько заволокла её, что она не услышала лёгкое потрескивание слишком тонкой ветки? Не увидела, как он, раскачиваясь, потянулся рукой к её лицу белому-белому лицу? Стоп... Почему же девушка такая бледная? Может, это выплескивания накопившего задело и её физическую составляющую? В голове парня была готова зародиться мысль о том, что ей резко стало плохо от его магии, но он не ощутил нового прилива... Наоборот, будто луна направила свои силы на отлив, унося вслед за собой лишний песок, но обнажая когда-то одетое дно. Терпкие ощущения пропали, словно их и не существовало вовсе. А плакала ли в этом лесу когда-нибудь белая девица, делясь со всей вселенной вековой боли?  Уже и сам Дагмар не знал ответ на этот вопрос.

Если бы парень был бы магом эмоций, то он многое бы отдал за это. У него не было шанса сильно навредить, но столько способов утешить и успокоить, показать близким свою поддержку и даже любовь. Только судьба любила кусать протянутую к ней руку. Да сам лесной принц использовал бы собственные способности на себе, лишь бы успокоить трепещущее перед невзгодами сердце... Жаль, что всё не так.
Да, девушка действительно была похожа на него, словно отражение в зеркале. Нет, во все не внешностью и далеко не в физическом плане, в этом они точно были разными, но вот медленно затихающая боль почему-то будто резонировала с Ди, отзывалась в нём самом... И ему хотелось бы понять, почему так происходит. Может, его прикосновения было достаточно, чтобы снять туман из вековой печали. На лице юноши тут же распустилась самая яркая улыбка на всём свете, во все зубы. На своей руке он ощутил неожиданное ответное прикосновение... Лёгкое, почти неосязаемое, медленно и постепенно таявшее.
Скрипка упала. Прекрасный инструмент, который издавал до этого такую пронзающую душу насквозь мелодию. Разве так можно обходиться с ним? Впрочем, после такого падения на нём осталось  парочка микро-царапин, ведь трава защитила от полного краха и разрушения. Она мягко обволакивала и позволяла дать уставшему необходимый покой. Вслед за игрой на землю обвалилась и сама девушка. На его руке все ещё было живо чувство другой, чужой, но уже несколько далёкой.  В своём падении, незнакомка и не замечает, как сильно задевает юношу, что и без того едва-едва держался на дереве. За ветку он держался одними голенями, которые тут же начали скользить по коре дерева, разрывающей в некоторых местах и без того тонкую тунику. Кажется, так перекручиваться через ветку просто для того, чтобы дотронуться до чужого лица — было лишним и, пожалуй, несколько вульгарным.  О чём же он думал в этот момент, да и зачем вообще сделал?
Впрочем, сейчас это не важно. Единственная эмоция, которая успела высветиться на лице Дагмара — это удивление. Он не успел ни испугаться, ни как-нибудь смягчить падение. Даже если бы он и постарался, то не смог бы изменить траекторию: его тело свалилось сверху на Беверли, которая уже была без чувств. Этот момент надолго запомниться последней синяками. Парень, секунду погодя, склонился над грудью упавшей, вслушиваясь в биение сердца и дыхание. Его мысли трепетали от резкого прильнувшего к нему страха, словно ниточки паутинки от вибрации дождя. Дыхание девушки было ровным и спокойным, когда сердце только-только начинало успокаиваться и замедлять бешеный такт.
—Хей?.. — Сначала неловко произнёс парень пару раз осторожно дотрагиваясь до её руки, — Ты в порядке?
Последняя фраза звучала гораздо громче и увереннее, будто бы он наконец-то собрал все свои силы.  — Просыпайся!  — Юноша не выдерживает и, в попытке вывести её из этого состояния, срывается на крик, уже более грубо треся её за плечо. Всё тщетно. Спящая красавица не открыла свои очи, а прекрасный принц не подарил свой поцелуй.
Бесполезно. Ни один мускул в теле девушки и не думал шевельнуться от отчаянных попыток привести её в сознание. Прождав ещё минуту, парень наконец-то поднялся, разорвав воцарившую тишину громким свистом. Ему и не пришлось оборачиваться, чтобы понять, что круживший до этого ястреб с вопросительным клекотанием уселся на ближайшее дерево. Будучи пронзаемым любопытными очами птицы, “эльфийский принц” нарисовал круг указательным пальцем в воздухе. Это  очередной жест между питомцем и хозяином, выученный за годы совместной жизни. Увидев этот приказ, верному компаньону не нужны были дополнительные пояснение. Птица камнем свалилась в траву, преобразовываясь в иное существо... Не самое приятное зрелище, но вот уже и перья втянулись, приняв форму шерсти, клюв обратился вытянутой ощетинившийся морды, а две лапы заменились четырьмя. Здесь уже не было прекрасного носителя белого оперения, теперь у ног Дагмара вилял хвостом большой пёс, пытаясь встретиться со своим мастером взглядом.
Но он так и не получил заслуженную ласку, а новую команду.  В зубы ему вложили когда-то изящный инструмент, который теперь ещё был и обслюнявлен. Кажется, музыкальное орудие не переживёт этот поход с ночёвкой.  Самозванный лесной владыка же поднял девушку на руки, будто какую-нибудь “деву в беде” из простенького детского рассказика. И если он скажет, что это тяжело — это будет только полправды. Пускай ежедневно ему приходится сталкиваться с серьёзными физическими нагрузками, но парниша не обладает должными мышцами для спокойного переноса чьего-то тела. Может, всё дело в его преимущественно растительном рационе питания? Иногда удача отворачивалась от него и он сильно недоедал, питаясь одной сладкой утренней росой.  Если бы он вернулся в гильдию, то заставил бы парней оттуда плакать (от зависти или смеха), по сравнению с ними у него слишком андрогинная внешность...
Ноги зеленоволосого будто стали гораздо тяжелее (или дело в его ноши?), они то и дело норовили заставить его влезть в заросли ежевики или столкнуться с репейником, но он уже не сопротивлялся. Не уворачивался от колких плетей, не пригибался от лезущих в лицо лиан. Природа вымещала на нём всю злость, которой не могла наградить до этого: била хлёсткими веточками, впивалась резкими иглами. Он же покорно принимал все эти царапины, без единого звука, как верный провинившийся ученик без права выбора.
Словно пройдя по пути из тысячи игл, а не мерно вышагивая по траве с редкими камнями, мученик дошёл до своей обители. Здесь за время отсутствия ничего не изменилось, только небо ещё сильнее покрылось гарью из темноты, которая будет омыта первыми лучами солнца лучше любой воды с щелочью.
Его убежище тоже нельзя было назвать постоянным. Он даже пока построил себе минимальное укрытие, прячась от холода земли среди листвы. В любой другой ситуации, Дагмар бы бросил человека и не стал бы приносить в свой “дом”, но он аккуратно уложил девушку у корней дерева, предварительно застелив всё сухим мхом и свежесорванной травой. Так хотя бы ей не придется спать на жёсткой земле. Рядом с ней послушный пёс опустил скрипку и сам пристроился под боком для большего тепла.
Сил на разведения нового костра —  уже не оставалось. Ноги сами собой наполнялись ртутью, когда веки хотели закрыться. Пересиливая себя, парень возвратился к давно потухшему костру. Боясь повредить, он достал ещё дневную рыбу из углей, отложив на камни. Лучше дождаться момента, когда Беверли проснётся: было видно, что еда сейчас ей нужна сильнее всего.  Было бы здорово, если бы у него была магия огня или взрывов, а не этой бесполезной боли. На что она тебе, если ты даже не можешь согреться? Выбора не было. Бросив на место костра лежавший неподалеку сухостой, парень приступил к извлечению пламени. Благо, у него заранее были собраны все материалы. Обычно он высекает пламя при помощи ручной дрели, способ долгий и нудный, но проверенный временем. Прилагая все силы на кручения стержня неправильно формы, он вращал его в одной точке на дощечке, рассчитывая на быстрое появление уголька. Он не заставил себя ждать и быстрым взмахом руки перескочил на трут, на который сразу же пришлось дуть для того, чтобы он наконец-то разгорелся. После, появившейся огонь, был перенесен на растопку. Подбросив в костёр более больших веток (они сгорят, когда пламя достигнет большего жара), Дагмар не стал терять времени и в несколько прыжков залез на дерево. Под ним, мирно посапывая, белый пёс охранял девушку без чувств.
“Какая у нас странная компания.” — как-то грустно хмыкнул про себя парень, пристраиваясь в толстой развилке веток, смотря в сторону пламени. Он не собирался спать этой ночью, должен был следить за своими подопечными... Ведь было бы так ужасно, если хоть кто-нибудь потревожит их сны? Только его организм был всё сильнее и сильнее погружаем в царство Морфея, пока ближе к утру окончательно не перестал бороться.
Не спали только мотыльки, слетевшиеся на зов света. Именно они нагло приземлялись на отсветы огня, оставляемые на лице юной девы... Может, для них она была той самой, не перегорающей лампой?

Отредактировано Дагмар Джастин (2021-08-02 01:32:10)

Вокруг него пустота, расстилающаяся в целую бесконечность прямо перед его глазами. Тем не менее, он не испытывал ужаса перед окружением, лишь с едва слышимым любопытством смотрел по сторонам. Справа был такой же серый и мрачный пейзаж, как и слева. Ничего, будто из мира высосал все краски через трубочку некто, чья тень постепенно росла прямо за его спиной... Его сознанию хотелось закричать от плохого предчувствия и приказать телу двигаться или обернуться, но он замер на месте, не в силах двигаться дальше. А тень только множилась и росла, будто только в этом и видела свою конечную цель. Бессмыслица. С чего бы ему сторониться какого-то эффекта, появляющегося из-за палящего солнца? Но все его нутро сопротивлялось насильно насаждаемому спокойствию и требовало действий. Тьма от неизвестного, того, кто отбрасывал эту длинную, уже полностью поглотила Дагмара в себя... Может, этого симпатичного на вид и не существовало? Были ли он всегда тут или здесь было с ним? Но ему уже никогда не найти ответов, спрятанных прямо перед ним. Он сжимается, исчезает, будто бы его и не должно существовать, пока не станет с горошину. Это его истинное положение в этом бесконечно меняющемся мире. Из-за его спины раздаётся голос, проходит насквозь, вырезает на лёгких слова, сдавливает... Он ловит воздух ртом, но он только встаёт комом и не проходит дальше, застревая где-то между. Ему не вдохнуть и не выдохнуть. Говорящего он никогда не забудет, его слова ни с кем не перепутает.  Вернее, это и не мог быть кто-то иной... Это был голос его отца, почему-то звучащий так жестоко сейчас. Как-то рефлекторно Дагмар Джастин схватился за голову, сжавшись в ещё больший комок, всё повторяя одно и тоже:”Я виноват, я виноват... Но они сама подошли ко мне слишком близко! Я не хотел, правда не хотел! Я искуплю всё, всё...” Но вместо прощения его спину бурлил пронзительный взгляд, который звучал его в голове следующими словами:”То же самое ты рискнешь сказать своей матери?” Сердце зеленоволосого оборвалось. Перед глазами, как раньше, восстали ужасающие картины... Кана тянется к нему, но в ответ получает лишь боль. Ведь ты только на это ты и способен. Если бы он был более удачным и ему досталось тёмное писание отца или магия карт матери. Да он даже был бы согласен на разрушение Гилдартса! Так почему же ему настолько сильно не везёт в этой жизни? Почему он обречен причинять другим страдания, когда хотел бы делать обратное?

Мне бы спать бы и спать на вороньем крыле, Когда чёрные гладкие перья щекочут плечо, Лепестки темноты холодеют в золе, А к полуночи будет от полной луны горячо.

Но ответа не находилось, а время медленно растекалось и также утекало, уже не оставляя шансов на дополнительные поиски. Ведь тот, кто не справился с заданием должен получить соразмерное наказание. Его схватил за горло, сдавливая, уже полностью лишая возможности дышать. А была ли она у него до этого? В глазах постепенно темнеет, пока режущий свет солнца не ударит в них.

Если всё было сном, то он был создан не добродетельным Морфеем. А если это смерть, то не царство Аида встречало его... Может, это был Гипнос, который по какой-то причине невзлюбил мальчишку? Или это его брат-близнец Танатос в смятении замер над его волосами, из-за чего и не смог даровать ему спокойную смерть? Чтобы это не было, кошмар постепенно отступил. Такое никогда бы не произошло в реальной жизни, это лишь бред разгорячённого событиями прошлого дня мозга. Скоро всё уляжется и уйдет, как и напоминание от гости о  прошлой жизни. Он отказался от неё, прошлого уже не воротить. По крайней мере, не сейчас. Но почему же беловолосая девушка казалось ему такой знакомой несмотря на то, что её он никогда и не знал? Нет, она оставалась для него незнакомкой по внешности и прочим факторам, но её боль... Ах, но не это уже важно.

Там на чёрных холмах чёрный твой виноград Прорастает рядами драконьих зубов, У бесценных рядов аргонавты не спят, Согревают лозу в ночи драконьим дыханием костров.

Дагмар потягивается и поочередно шевелит каждой конечностью, чтобы разогнать застывшую за ночь кровь. Пускай сейчас не так холодно, как было бы зимой или глубокой осенью, но ночью температура иная. И пока он просыпается, до его слуха долетает звон рассыпающихся цепей. Во сне, под действием нежелательных эмоций, он сковал самого себя, обхватив прямо за шею... “Она же не пострадала?” - Мысль опережала реакцию самого тело, толком не переведя себя в порядок, он свесился с дерева, выискивая глазами юную деву. Бешено бьющееся сердце, бегающие зрачки... Его можно было бы принять за сумасшедшего! Но кому бы хотелось, чтобы из-за его оплошностей страдали? К счастью, та всё также мирно спала рядом с его вечным компаньоном. Что же, это к лучшему. Пускай отдыхают, пока могут, им некуда спешить. Пока боги держат их в царстве сновидений, он может привести себя в порядок. Не далеко от его обители текла речушка. В этот сезон она слишком мельчала, из-за чего берега были чрезмерно высокими и крутыми. Тем не менее, её хватало на то, чтобы полностью погрузить камни размером с ладонь взрослого мужчины. Как лягушка, и вовсе не из-за цвета волос, он перескакивал с одного выступающего камня на другой. Только и успевай следить, куда ставить стопу. Но все они поросли изумрудными водорослями и, сделав неосторожное движение в попытке наклониться к воде для того, чтобы умыться, он свалился в речушку. Ледяная вода обволакивала его и протекала сквозь его одежду. Над речушкой — ни деревца, из-за чего он прикрыл своё лицо рукой. Так солнцу будет труднее навредить ему. Это случайное купание оживляло его и заставляло двигаться дальше. Он уже едва поднялся на ноги, будто всё его тело стало гораздо тяжелее. Выжав лишнюю воду из волос и одежды, Дагмар принялся вытаскивать прибившие к нему веточки с листочками, а после, пригладив свой внешний вид, поспешил выйти из источника. Что же, с процедурами, считай, закончено. Дальше - нужно было раздобыть еду. Отправившись на юго-восток от речонки можно было прийти к злачному месту. Здесь росли дикие плодоносные деревья, чьи фрукты чем-то напоминали уменьшенную версию хурмы. Подобно стервятникам, тут роилась стая птиц, высматривающая и выклёвывающая самое спелое.

Многие животные в этом лесу ещё не познали людскую жестокость, поэтому юноша не вызывал у них опасения. Красные, жёлтые, зелёные... Каких здесь крылатых только не было. Лесной принц и не собирался причинять им вред, а лишь выбрал из опавшего пригодное для завтрака. Набралось немного, всего-то одна полная горсть, которую он прижал к своим белым одеждам, а там уже и направился в сторону своего “дома”.

До его ушей долетели лишь обрывки разговора. Что-то про уход, преследование и...взрывы? Ему не хотелось прислушиваться и мешать. Казалось, что это нечто личное. Что-то, что он точно не должен был застать. Поэтому парень действительно попытался пропустить мимо ушей большую часть сказанного, но волей-неволей ему запомнилось одно слово.

Прости.

С кем же говорила его таинственная незнакомка? Принёс он только её, неужели за ними кто-то увязался? Не хотелось бы иметь дело со слишком большим количеством людей.  Их разговор давно затих, из-за чего та девушка и некто стояли в полном молчании. Судя по всему, его присутствие уже заметили... Шаг за шагом, хрустя тонкими веточками и листьями ногами, он вышел к ним. Впрочем, даже при свете дня он не хотел показывать своего лица. Свободной рукой он натянул на себя капюшон, прикрыв только левую часть лица. Даже так ему не удалось бы скрыть свои волосы и тот же правый глаз. Вряд ли его действия вообще помогли бы что-то скрыть.

—  Добрый день?.. —  Неловкие, дрожащие на языке слова вырвались из его рта. Хотелось бы знать заранее, что говорить в таких ситуациях! —  Я не помешал вам?

Теперь, пускай и одним глазом, он мог получше рассмотреть не только девушку, но и её собеседника. Кажется, что все его волнения были напрасны, это был всего лишь... говорящий кот? Чего только не существует в этом скоротечном мире. Удовлетворив свою любознательность, парниша отвернулся, чтобы не концентрировать внимание на самом себе. Пускай страха они и не внушали, всегда нужно было оставаться начеку.

Отредактировано Дагмар Джастин (2021-08-09 05:38:41)

Сказать, что Дагмар был готов к такому — это признаться в том, что ты настоящий лжец, оставивший свою честь где-то в родном доме, который сам и продал. Нет, напротив. Юноша совсем не ожидал, что его поприветствуют таким образом. Пожалуй, он рассчитывал найти здесь слабую девушку, которой все ещё нужна помощь. Ведь вчера она так внезапно потеряла сознание... Разве она может настолько быстро полностью восстановиться от произошедшего и быть в полной боевой готовности? Да и кто вообще мог предположить, что это прелестное создание — волшебница?  Пускай в мыслях зеленовласого и были предположения об облаве, но он бы никогда не додумался до того, что незнакомка хотела причинить ему вред.  Она ведь так страдала вчера.

Противоречивые чувства воскресили рой мыслей в голове, которые жалили и кусали его, впитывали в себя его энергию. И от этого не сбежать. Нужно было пережить это, взглянуть в лицо самому воплощению опасности, не потеряв своего лица и не запятнав оставшейся у него чести. А могла ли она быть у него после того, как он отказался от собственной семьи? Ведь без неё и не могло существовать никакого достоинства.

Ярким золотом зарилась магическая печать у него под ногами, бросая светящиеся отблески, хаотично танцевали веселыми огоньками в правом глазе. Лесной принц пал, позволив раненому гочему псу заманить себя в ловушку. Глупый, было бы у него чуть больше сноровки и желания мыслить наперёд, всё бы обернулось иначе. Время не повернуть вспять, ведь над ним сейчас вершил суд один человек.

— Я извиняюсь, я...я не собирался нападать на вас! — Начал оправдываться слегка заплетающимся от волнения голосом парень, постепенно возвращая контроль над собой. Растерян. На его лице не осталось даже слабого отблеска от былой уверенности. Так, лишь едва заметные отблески.  Впрочем, его тело вело себя совсем по-другому: стояло расслабленно, будто и не принадлежало ему. Только почему же к золотому блеску прибавились оттенки голубого?

Бесконтрольные, непокорные... Разряды цвета неба обволакивали его ноги, перебегали на руки, отплясывали у него на голове. Как вспышка: они появлялись и затихали, выворачивая все внутренние переживая наизнанку. Сам Дагмар даже и не обратил внимание на то, как по некому внутреннему зову использовал свои силы без особого желания и смысла. Да, теперь до него не дотронуться, только эта битва должна была проходить на расстоянии. Всё всегда заканчивалось болью и от этого никак не убежать.

В его глазах всё также царило непонимание. “Наверное, она слишком напугана обстановкой и делает это от шока.” — Первая холодная и разумная мысль разбавила хоровод из потерянности, внушив ему большую смелость.  Он уже внимательно выслушал её объяснения про то, что он буквально стоит на невидимой мине. Стоит лишь сделать шаг, как тут же потеряешь свою жизнь.
Постойте... Но ведь если это самое движение дарует ему свободу от окруживших его страданий, почему бы ему не взломать ржавый замок на своей клетки? Он слегка приподнимает правую в ногу, застав в нерешительности: а стоит ли?

“Но это же опасно и для них, — мысленно пытается идти на переговоры с самим собой, заверить в невыгодности ситуации и признать, что риски есть у обеих сторон, — Мой шаг создаст взрывную волну, и они тоже могут пострадать.“

Ему и не пришлось этого делать. Спутник девушки, необычный разговаривающий кот, был лучшим стратегом и переговорщиком. Может, ему суждено было стать дипломатом и останавливать разгорающиеся между людьми войны, возвращать веру в светлое в их сердца?

Метка под ним затухла, осторожно раскладывая спутанные мысли по прежним местам. Мысли о происходящем — на самую верхнюю полку, а о потаённом - в вооот тот чулан, да не забудьте запереть на три замка.

— Прости, я... — Звучит мелодичный голос смущенной девы. Ох, её извинения уже не нужны Дагмару. Он и без этого был доволен, что всё решилось мирно. — не самое удачное начало для знакомства...

— Всё в порядке, здесь мне стоит извиниться. — Из его рта льются не слова, а самый настоящий свет, ласковый мёд и чистейшие заверения. Ему действительно не хотелось пугать её до такой степени.

— Мне просто стоило дождаться твоего пробуждения, а не уходить так надолго. Тебя же испугало то, что я подошёл с подветренной стороны, да? — Наконец-то он выдвигает своё первое предположение, но ответа вовсе не ждёт или не требует. Такое внушило бы страх и ему тоже. Представьте: вы в лесу, абсолютно не знаете местности, в которой находитесь, и тут некий неизвестный подходит к вам...да ещё и не с той стороны, в которой дует ветер! Что за жуть!

Доселе мирно спящий клубок из белой шерсти, явно наслаждающийся выдавшимся на его долю отдыху, неожиданно встрепенулся. Из него, подобно выныривающим в океане дельфинам, воспрянули белоснежные крылья. Пару взмахов — и вот он уже ястребом сидит на ветке ближайшего дерева, что-то беспрестанно щебеча на никому-никому не понятном языке. В ответ на его “слова”, дивий господин лесов лишь слабо улыбнулся.

— Не обращай внимания на Бев, она девушка хорошая, пока ей не делают больно всякие розововолосые дамы.  — Кажется, этих двоих связывает какое-то общее и большое прошлое и пока сын Джастина не уверен, что хочет в него влезать и расспрашивать слишком много. Кто знает, на каких скелетов здесь можно наткнуться.

Mount Shrine - Subtotem Lesa Listvy - Evening by the Lake Northumbria - Still Clearing

— Боюсь, что вы немного не по адресу, — Уже шутливо отвечает паренек, подходя к этим двоим немного поближе, наконец-то отлепляясь от того проклятого места, где он стоял “прикованным”. — Я ещё никогда не встречал здесь розоволосых леди, думаю, вам тут никто не навредить. — В этот момент его лицо засияло, словно солнце, даже он сам прикрыл глаза. Лучезарная улыбка - явный признак того, что собеседник настроен хорошо. Резко вспомнив о своём грузе, молодец положил на мох рядом с этой экстравагантной парочкой собранные плоды. Ведь за этим он и возвращался сюда, ведь так? Вместе с этим действием потихоньку и померкли магические всполохи на его теле, восстановив былое самообладание и контроль. И тут своими словами девица внушает ему последний здравый смысл... И правда, какой был смысл прятаться, если она его уже видела? Хуже от этого уж точно не станет. Сначала он рассчитывал, что она и не вспомнит об его внешности, свалив всё на наваждение. Только вот его само существование не было мороком и всё можно было бы списать на сон, если бы он не появился перед ней сам. Выдохнув, он бегло проговорил:”Не удивляйтесь особо, ладно?” Закрывая глаза, на выдохе он окидывает назад свою накидку, но ещё не спешит вновь отворять очи. Веки медленно приподнимаются, будто бы случайно и шатко, пока не раскрываются полностью, являя его собеседникам необычное. У него была гетерохромия. Если же правый глаз был создан из листьев, то левый — настоящая сирень. — Б-е-в-е-р-л-и. — Проговорил по буквам юноша, будто пытался попробовать имя на вкус. Пожалуй, это был сбор из кислых ягод с мятой. Примерно это заключил про себя юнец, отводя руку в сторону. Без слов и без звука, птица слетела на его руку, вцепившись своими когтями в его запястье. Впрочем, никакой боли от этого парень не испытал, как-то слишком спокойно и непринужденно продолжая разговор. — Зови тогда меня Даг...ню. Я Дагню. Трус и подделка. Пока не хочет признаваться перед ними и раскрывать все карты, может, они уже и не настроены агрессивно, но предохраниться стоило.

Отредактировано Дагмар Джастин (2021-08-10 14:17:34)

Смотреть на общение Фредди и Беверли было...необычно. Этот  брошенный самим собой ребёнок, уже ставший юношей, столько времени  провёл наедине с собой, что и не помнит, когда в последний раз слышал  живую человеческую речь. Конечно, бывали случаи, когда среди деревьев  ему чудились отдаленные голоса охотников да редких бродячих магов.  Пускай и говорили они о земном и привычным, все их диалоги все равно  были какими-то далекими. До них нельзя было прикоснуться и рассмотреть  поближе, даже если ты протянешь руки вперёд и закричишь из-за всех своих  сил... тебя не услышат и не найдут, таково было проклятье всякого  лешего.

Но его новые знакомые были другими. Они были настолько  рядом, что Джастину не приходилось прислушиваться, чтобы услышать их.  Не нужно было слишком много думать, чтобы понять. Прожив три года вдали  от людского общества, он даже и забыл, что всё может быть настолько  просто. Или может это они были такими искренними и родными ему? Даже  смех этого чёрного кота не пугал его, скорее наоборот, придавал уверенности в его новых союзниках. Всё это было для него настолько в  новинку, что он и не знал, куда себя деть. Даже до самого самоизгнания он не был особо общительным и не мог похвастаться тесным общением с другими детьми. Всегда держался в стороне.

Одиночество никогда не было его страхом, ведь даже сейчас в этом разговоре было гораздо больше участников. Перекликаясь со словами беловолосой девушки, сама природа вторила её словам, срывая резкими порывами свежую листву с деревьев. Не были тихими и птицы, к здешним обитателям вновь возвращался голос. Совсем скоро уже всё окружение пело и было наполнено звуком. Магическая трель пернатых вилась над землёй, улетая куда-то вверх, всё выше и выше. И сам небеса раскалывались от царящего многообразия, то возвышая песню цикад, то приглушая и включая в общую мелодию нечто абсолютно иное.

— Спасибо, что избавил меня от ужасной боли в сердце, честно говоря, я думала, что сейчас умру. Интересно,  как ты это сделал? — И как-то непривычно звучал голос дочери Лексуса в этой обстановке. Словно её веление было рождено из чего-то потустороннего. Она шла против общего течения, но вместе с этим, спустя какое-то время, подстраивается под общую арию. — Ты владеешь магией поглощения боли или ощущений? В  любом случае, наверное это что-то клёвое, спасибо тебе ещё раз.

Она замолкает, как и весь мир для Джастина. Всё уходит на второй план. Для него не существует ничего, кроме этих слов:”поглощение боли.” С нескрываемым изумлением он смотрит на девушку. Не послушалось ли ему? Не оглохли ли его уши, раз он  слышит такие слова? Парень даже не сразу находится с ответом: смотрит в саму пустоту ничего не выражающим взглядом. Или это пустота смотрит в него? Если бы он только мог забирать чужую боль, если бы ему было дозволено перенести чужие страдания на себя... Он смог изменить сам мир к лучшему, исправить свою бесполезную жизнь. Кажется, будто сама жизнь насмехалась над  ним, выдав обратную этим словам магию.

— Ты... ты уверена, что это сделал я? — Он не способен скрыть остроту своего голоса в этот момент, ведь своими вопросами она попала в его Ахиллесову пяту. Конечно, она не хотела этого! Она просто не могла знать об этом! Никто не мог знать! Что-то закипает в нём, бурлит, варит в нём внутренние органы и заправляет её своими чувствами. От этого грохота у него заложила уши, он больше не может расслышать хоть что-то сквозь этот гам... Будто всё вокруг заполнилось водой, а он стоит в этой глубине, пока дно окончательно не поглотит его. — Это не может быть правдой, я просто не мог... — Едва слышно бормочет в этой бесконечной темноте, резко вставшей перед глазами.

Птица, его преданнейший фамильяр, будто почувствовала что-то неладное и встрепенулась. Она в одно мгновенье распахнула свои крылья и, взлетев, раздалась в воздухе оглушительным криком. Противным, режущим слух, чтобы его услышали наверняка.  Но как правильно подметил крылатый чёрный кот, он не в силах выразить свои опасения словами. Напряженно хлопая крыльями и наворачивая круги вокруг парочки новых знакомых, он продолжал кричать, но уже не так громко. Как сирена, которая пытается напомнить жителям дома выйти во время пожара...

Только его не понимают. Ладонь Беверли ложится на щеку парня.  Слишком поздно. Ничего не исправить.

Что-то, что росло у него внутри всё это время, вырвалось на свободу. Боль сквозь Дагмара прошла по руке Беверли, отразившись парой электрических вспышек где-то у лица юноши.

Он вырвался из пут мыслей, воспарил благодаря одному прикосновению, но тут же рухнул на землю из-за сотворенного им же. Поддавшись мгновенному страху, словно по какому-то инстинкту, он лихо запрыгнул на дерево, тая в зелени кроны. За ним же на крыльях, будто белая стрела, взлетел его компаньон. Вряд ли он причинил девушке сильную боль, но заведенный рефлекс всегда сильнее здравого смысла.

— Лучше держаться от меня подальше. — Каким-то безжизненным голосом бросил "Дагню" откуда-то сверху. Холод пробирает его от совершенного, замораживает его дыхание и даёт передышку раскочегаренному сердцу. “А я уже думал, что изменился...“ - Пора начинать смотреть правде в глаза, признать, что это пока попросту невозможно.

Конечно, даже находясь на дереве, он слышал дальнейшие разговоры Фреда с Бев. Может, такую магию, как "пространственную" и можно было бы использовать для помощи окружающим, но не его.

И это невозможно изменить.

Некогда живой ветер затаился, затих, спрятавшись где-то в листве. Вместе с ним замер и Дагмар. Юноша прижался поближе к стволу дерева, крепко обхватывая ногами прочную ветку. Ощущение твёрдой древесины за спиной успокаивало, приносило уверенность. Помогало вспомнить, что он всё ещё находится здесь, в реальном мире... Кожа впивается в узор коры, впитывает в себя его отпечатки. Он даже не может позволить себе взглянуть на её лицо, это выше его сил. Ведь, должно быть, он уже успел оставить на нём достаточно боли.

В какой же глупой ситуации он оказался... “Я не заслуживаю этих извинений.“— Раздается шепот сбавившего коней сердца.

— Не ты должны извиняться, совсем не ты! Дело вовсе не в том, что ты дотронулась до меня... И дело не в том, что мы знакомы совсем немного. Нет, нет, нет! Я-я совсем не хотел причинить тебе боль, правда! Я бы тебя даже не подумал отталкивать. Просто...

Он набирает воздух в грудь и на выдохе начинает тараторить, только бы у него вышло донести мысли, только бы он смог объяснится перед новой знакомой. Джастину слишком долго не приходилось участвовать в разговорах. Слишком много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз проявлял такую слабость перед кем-то. Пожалуй, за последние годы - это был первый раз. Вся эта ситуация для него была похожа на вскрытие глубокой гниющей раны. "Дагню" было достаточно случайно содрать эту корочку, чтобы обнажить её перед всем миром. Может, однажды она и превратится в едва видимый шрам, но пока что об этом оставалось только мечтать.

— Просто проблема только во мне. — Задыхаясь выпалил парень. Кажется, что внутри него что-то оборвалось, будто кто-то наконец-то перерезал канат, держащий некий бесполезный груз. Впрочем, от всей этой давней боли воздух продолжал оставаться таким же наэлектризованным, каким и был до этого. Того и гляди, как бы голубая вспышка, бегающая по его телу не загубила бы и тебя.

Конечно, по сравнению с нынешним поколений магов из той же гильдии "Хвост Феи", сын Фрида и Каны буквально отставал в магическом развитии. Как всё же хорошо, что в этом мире нет комиссии по "магической инвалидности". Такая бы определенно повесила на зеленоволосого клеймо "магически неполноценного" и отправила в специализированную школу для таких же отстающих. Впрочем, может, в коррекционной группе ему было бы проще принять свои проблемы и под чутким взглядом воспитателя преодолеть их? Может и так, но в нынешнем веке такое развитие событий попросту невозможно.

— Ки-ки. — Почти что в волнении сверещит белопёрый птиц, чувствуя большую нестабильность в поведении своего держателя. Только начинало казаться, что он успокаивается и возвращается в норму, но он снова совершал моральное падение и терял былую уравновешенность. Беверли же, наоборот, не смотря на всё своими действиями и словами будто бы кричала:"всё в порядке!" И почему-то ему хотелось довериться ей, пускай и придется ради этого переступить через себя.

— Я надеюсь, что этот человек был счастлив, узнав, как сильно выросли твои способности. — Впервые он чувствует настолько сильное понимание с чужой стороны. Впервые с ним говорит кто-то, у кого настолько же похожая судьба... Неужели из-за этой схожести в самом начале его привлекла её боль? Пожалуй, говоря эти слова он надеялся, что и его родители будут однажды рады, когда услышат об его успехах; начнут им гордится, когда его контроль над собой возрастёт. Именно этого ему не хватало сильнее всего, именно в этом он и нуждался. — Ты сама научилась...контролю? — Всё же рискнул уточнить Дагмар, едва веря, что такое возможно. Магия Беверли была ещё более опасной, чем магия самого Дагмара. Если "изгнанник" просто причинял другим чувство боли, пускай иногда и похожее на агонию, то Дреяр могла нанести куда более опасные и страшные травмы.